Мы переехали...

Никса, как просто называли его в кругу близких. Умный и талантливый молодой человек, которому по случаю злого рока, не суждено было войти в историю под именем Николая II....

Никола́й Алекса́ндрович Романов (8 (20) сентября 1843, Царское Село, близ Санкт-Петербурга — 12 (24) апреля 1865, Ницца, Франция) — Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич и Великий Князь, старший сын императора Александра II, атаман всех казачьих войск, генерал-майор Свиты Его Величества, канцлер Гельсингфорсского университета.

При использовании любого материла с нашего форума, пожалуйста оставляйте ссылку на него.
http://kantor.forum24.ru/

Отрочество

Воспитание великих русских князей

Смена император в 1855г. с особой серьёзностью поставила задачу обучения великого князя Николая, ставшего наследником де юре. К тому же он вступал в отрочество, и обучение следовало перевести на следующую ступень. Родителей это, конечно, заботило, но императрица Мария Александровна оказалась тогда более восприимчивой к новым веяниям, связанным с общественным подъемом того времени, чем император Александр II. Между супругами часто возникали размолвки по поводу направления обучения и выбора учителей. Императрица очень любила сына и хотела, чтобы он получил европейское воспитание, дабы оказаться на высоте будущих обязанностей. Император Александр II настаивал на том, что наследник должен получить военное воспитание, какое он получил сам, характерное для великих князей.

В системе воспитания русских великих князей преобладало воспитание военное, со всеми его недостатками и несовершенством. Причина заключалась в том, что самодержавная монархия опиралась на военную силу, и прочность власти в немалой степени зависела от личных отношений лиц императорской семьи с военными, армией. Среди государственных институтов России армия играла главенствующую роль. Сказывалась и наследственная любовь к армии, точнее к военному порядку, дисциплине, парадности. Кроме того, военная карьера считалась самым достойным поприщем для мужчины.

Все великие князья с момента рождения зачислялись в самые славные полки и назначались шефами других, тоже отличившихся. В дальнейшем их производили в офицерские чины, причем многочисленные государственные, семейные и военные праздники служили поводом для производства в следующий чин, а зачисление в очередной полк или назначение шефом полка - знаком особого расположение монарха к этим полкам.

Номинальная военная служба давала великим князьям право ношения нарядных полковых мундиров, тогда ещё разнообразных и лишь позднее замененных унифицированной формой, а военная выучка позволяла малышам стоять на часах в дни торжеств или скакать верхом на лошади на военных смотрах и парадах, восхищая и умиляя зрителей.

Сыновей Александра II также воспитывали прежде всего как будущих военных. Для их воспитателей, генералов и адмиралов, утверждение христианских добродетелей в юных душах и чистота их промыслов отодвигались на второй план. Целая вереница преподавателей, сменявших друг друга, с большим или меньшим успехом занималась воспитанием великих князей. Эти были учителя преимущественно немецкого, жестокого склада, не изучавшие русский язык, ни русскую историю и презрительно относившиеся к России и ко всему русскому: Р.И.Мюнцлов, Ф.Цунк, А.Ф.Мидлендорф, А.Вендт. Даже преподавание истории и географии России шло на немецком языке.

Правда, на образование наследника престола обращалось особое внимание, и доля светских дисциплин - истории, словесности, экономики, права - была много больше. Однако и ему полагалось пройти курс военного образования и строевой подготовки. Обучение наследника уже с 12 лет шло отдельно от братьев; только к наследнику престола приглашались лучшие профессора московского и петербургского университетов. Учителя же младших великих князей преподавали свои предметы в гимназиях и других средних учебных заведениях, только один из них, К.Шперер, был профессором университета.

Оттеснение военных воспитателей штатскими проходило негладко. Учителя интриговали между собой и заискивали перед императрицей. Они сочиняли жалобы, неприкрытое соперничали. Об этих педагогических опытах над молодыми великими князьями Цесаревич сказал однажды князю В.П.Мещерскому: "Все эти опыты перемены лиц проходили над нами довольно поверхностно; мы не успевали ни серьезно привязаться к личностям, ни подчиниться их влиянию; одним, как, например, Гроту, мы симпатизировали, к другим были равнодушны, и слава Богу".

Проницательная, хотя и не всегда беспристрастная мать, Мария Александровна лучше, чем кто бы то ни было, видела слабость наставников и все недостатки системы воспитания, принятой для сыновей. Она была настроена более решительней, нежели Александр II, на перемены в области обучения наследника.

Однажды в разговоре с А.Ф.Тютчевой Мария Александровна сказала: "Пусть мне во всей России назовут человека, которого с природным умом соединял бы истинное образование, с сильной волей - твердые принципы, веру и неиспорченную нравственность, и я ручаюсь вам, что преодолею все препятствия и поставлю этого человека к своим сыновьям".

Источник: книга "Несостоявшийся император"

Цесаревич Никса

Кантор пишет:

цитата:

Цесаревич Никса

Никогда прежде не видел это фото

Макс Лейхтенбергский пишет:

цитата:

Никогда прежде не видел это фото

Я тоже.
Ольга, откуда эта редкость??

Dmitry Pavlovich пишет:

цитата:

Ольга, откуда эта редкость??

Вчера увидела эту фотографию в вк в группе Дом Романовых. Поинтересовалась у человека, что разместил ее - откуда эта фотография, и мне ответили, что это отсканированная открытка.

Новая программа обучения

Императрица взяла на себя поиски программы и наставников для старшего сына - наследника престола, её гордости и надежды. Как-то в начале 1856г., она разговаривала только что назначенным министром иностранных дел России князем Александром Михайловичем Горчаковым, восходящей фигурой российской политики, человеком нового времени,и выяснила, что их взгляды на обучение наследника совпадают. Мария Александровна попросила министра составить для неё записку с изложением его идей о задачах и формах воспитания и обучения наследника Николая Александровича, что тот немедленно и сделал.

Сутью программы, составленной в апреле 1856г., являлась демократизация образования и его переориентация с военного на светское.

Горчаков считал необходимо сделать наследника человеком европейских понятий, хорошо осведомленным о прошлом России и её настоящем положении. У цесаревича следовало развить представление о необходимости осторожности, постепенности, взвешенности каждого решения как качествах политика. Вот как в этом документе сформулирована проблема ориентации России, вечно раскалывающая её на западников и славянофилов: "Призванный царствовать над Россиею, Наследник должен с русским сердцем соединять ум европейский. Чем более он любит свое отечество, тем менее должен он закрывать глаза на его недостатки...

Пусть в нем созреет убеждение, что Россия, несмотря на свою обширность и на свойственные ей особенности, не составляет исключения, но заключает в себе всё, что есть хорошего или дурного во всем мире. Она подтверждена тем же основным природным законам, потому что под разными видами в различных степенях человек и его потребности одни и те же".

Программа А.М.Горчакова предусматривала трехэтапное обучение, примерно соответствовавшее курсам: гимназическому (до 16 лет), университетскому (до 19 лет) и практическому (до 21 года).

Это напоминало схему трехэтапного обучения, разработанную В.А.Жуковским для Александра II. Но появились в программе и новшества, призванные подготовить наследника престола как правителя новой России.

Министр рекомендовал проходить сокращенный университетский курс на университетской скамье, среди студентов, а на стадии практики - службу в должности генерал-губернатора, что искони считалось самой хорошей подготовкой для поста в высшей администрации.

Программа являлась шагом вперед во взглядах на долг наследника и императора. Она переносила акцент с прав императора на его обязанности, осуществление которых невозможно без основательной и современной подготовки.

Под влиянием императрицы этот план начал осуществляться. По рекомендации Горчакова, в качестве главного наставника избрали дипломата Владимира Павловича Титова, имевшего репутацию человека умного и образованного. В.П.Титов, выпускник Московского университета, сначала служил чиновником в Министерстве иностранных дел, а потом состоял на дипломатической службе, в частности в Константинополе, где он был генеральным консулом, а затем в 1855-1856гг - в Штутгарте.

Но, к сожалению, как воспитатель он совершенно неопытен. Титов составил проект особого учебного заведения, в котором цесаревич должен был учиться вместе с дворянскими и сановными детьми. Очевидно, он заимствовал эту идею у Англии, совсем забыв, что такое воспитание неприемлемо для наследника русского престола. "Переход от воспитательского режима при трех генералах к воспитанию в штатской гимназии казался, скорее, чудачеством, чем серьёзной мыслью".

Естественно, что этот проект не встретил сочувствия ни у императора, ни у императрицы.

На должность преподавателя русской истории и гражданского права к Николаю Александровичу по рекомендации Титова пригласили К.Д.Кавелина, одного из лидеров либеральной группировки того времени. Его назначение состоялось благодаря Марии Александровне. Александр II весьма настороженно относился к либеральной доктрине, многие пункты которой его раздражали. Поэтому кандидатура К.Д.Кавелина вызывала у него неприязнь, но он уступил. После разговора с императрицей Кавелин записал в своем дневнике: "Дело воспитания государыня понимает отлично, умно, благородно и достойно женщины,..., лучше, чем Титов, и требует, чтобы Его Высочество был ознакомлен не только с русскими учреждениями, но и с иностранными".

Однако повлиять на воспитание наследника Кавелину не пришлось, ибо вскоре его отставили от преподавания. Возможно, это было связано с постоянной душевной борьбой Александра II между преобразовательными планами и опасением вызвать общественное возбуждение какими-либо неосторожными заявлениями или действиями.

Воцарение Александра II совпало со временем общественного пробуждения, когда российские подданные (во всяком случае, образованная их часть) вдруг ощутили необходимость участвовать в политической жизни. Обучение наследника престола, его подготовка к будущему правлению, выбор учителей находились в кругу пристального внимания российского общества. Тема эта широко обсуждалась.

Так, например, М.П.Погодин, историк, профессор Московского университета, близкий к славянофилам, да к тому же и сам претендовавший на роль воспитания наследника, разразился назидательным письмом к Титову, критикуя его воспитательную систему и излагая свои собственные мысли о важном предмете воспитания царских детей. Если князь Горчаков предлагал дать цесаревичу универсальное образование на началах западного гуманизма, то Погодин настаивал на воспитании в строго национальном духе. Горчаков совершенно обошел молчанием всю военную сторону воспитателя, а Погодин направил против неё своим самые язвительные стрелы: "Это ничего ещё, что занятия военные отнимают время....они производят равнодушие к благороднейшим умственным занятиям, притупляют высшее способности, заставляют биться юное сердце не от того, от чего оно должно биться...а привычка требовать исполнения, лишь только выговорится приказ, перенесенная в гражданские сферы, производит великое расстройство повсюду".

Это письмо ходило по рукам, а потом в 1858г. его напечатали за границей в "Русском заграничном сборнике", что вызвало гнев у императора. Титову под давлением обстоятельств пришлось уйти. А.Ф.Тютчева по этому поводу отметила в своем дневнике: "Наше общество таково, что вы не встретите в нем ни одного человек, действительно достойного и способного подготовить Наследника престола. Титов - умный человек, сторонник прогресса, совершенно бескорыстный и лояльный, но мы видели его на деле: он вел себя как ветреник и школьник и компрометировал правое дело".

Отставки В.П.Титова и К.Д.Кавелина, огорчение императрицы, получившей выговор от Александра II, привели к тому, что в качестве главного наставника царских детей пригласили из-за границы Августа Фридриха Гримма. Когда-то он был гувернером Петербургского частного пансиона пастора Иоганна Муральта, где обучал чистописанию. Позднее при великом князя Константине Николаевиче занимал место помощника его воспитателя, адмирала Ф.П.Литке, и сохранял эту должность до совершеннолетия великого князя. Кроме того, Гримм исполнял обязанности чтеца императрицы Александры Федоровны, очень милостиво к нему расположенной. В 1847г. Гримма в чине статского советника уволили в отставку, и с тех пор он проживал в Дрездене, получая от русского правительства ежегодную пенсию в 35.000 рублей.

После смерти Николая I молодая императрица Мария Александровна, бывшая высокого мнения о педагогических способностях Гримма, вспомнила о нем, когда возник вопрос о выборе наставника для её детей. Александр II согласился вверить Гримму духовное развитие наследника и двух его братьев.

В начале мая 1858г., приступив к своим обязанностям, Гримом представил императрице собственное сочинение о воспитании принцев. Сущность его воспитательной программы сводилась к тому, чтобы образование великих князей главным образом основывалось на математике, большое место в нем отводилось музыке как лучшему средству для развития их чувств воображения. О согласовании образования с особенностями русской государственной народной жизни Гримм не упоминал совсем, верный своему взгляду на Россию как страну вовсе некультурную и не заслуживающую быть принятой в соображение в деле воспитания её будущего государя и его братьев. В основу его программы было положено все немецкое: русское он называл чуть ли не варварством, а немецкое - высококультурным.

Гримм начал с разрушения всего титовского и гротовского в классах великих князей; не зная ни русского языка, ни России, презрительно и враждебно относясь ко всему русскому, Гримм отодвинул на второй план изучение русского языка, словесности и истории и ввел преподавание всеобщей истории и географии на немецком языке. Законоведение вовсе исключалось из учебной программы наследника, а русскую историю поручили читать Гроту, но только одному цесаревичу, так как Гримм вовсе не считал нужным учить младших князей отечественной истории. В этой науке Гримм был не очень сведущ и ограниченность своих познаний прикрывал высокомерными рассуждениями о том, что история России не может служить предметом серьезного изучения или преподавания. Не более выского мнения придерживался Гримм и о русской литературе, заявляя, что "русская литература так бедна, что нетрудно передать ученикам понятие о ней, тем более что до Ломоносова о ней нечего и сказать".

Сам он взялся читать наследнику всеобщую историю, Мюнцлов читал этот курс младшим великим князьям. Я.К.Грот, член-корреспондент Академии наук, должен был находиться в подчинении у Гримма, не закончившего даже средней немецкой школы.

Своей воспитательной программой Гримм не сумел достичь главного: ни привязанности, ни доверия, ни уважения своих учеников завоевать ему не удалось.

Такой оборот событий был ударом для российского либерального общества, жаждавшего перемен и увидевшего в назначении Ф.А.Гримма отказ от новых идей и возврат к старому. Эту тревогу выразил А.И.Герцен в своем письме императрице, опубликованном в "Колоколе". В этом послании, продиктованном болью за судьбу России, Герцен нападал на "бездарного немецкого школяра", призванного руководить образованием наследника русского престола: "Что же знает этот немец о России, что он понимает в ней, что ему за дело до неё? Он по вольному найму пошел бы точно так же учить алжирского бея...

Бьется ли его сердце от русской песни и обливается ли оно слезами при слухе о рекрутском наборе, о неистовствах помещичьих, о чиновничьем грабеже? Стих Пушкина - родной ли ему и понятен ли ему быт нашего мужика?..

И чему научит этот чужой вашего русского сына?..

По несчастью, очень многое в судьбах самодержавных монархий зависит от личности царя...О Вас говорят, что Вы умны, что современное веяние идей недаром проходит сквозь двойные рамы Зимнего дворца...Вы сделали опыт спасти Вашего сына, будущего царя, от худшего воспитания на свете, от воспитания великокняжеского, т.е. солдатского, окруженного военной дисциплиной и немецким клиентизмом...Вы можете увеличить счастливые шансы в пользу ближайшего будущего России..."

Убеждая Марию Александровну не допустить возврата к старому, Герцен заявлял: "Звание русского царя не есть военный чин. Войско - разорение, насилие, притеснение; его основание - безмолвная дисциплина. Все, что требует Россия, - основано на мире..."

Это письмо передавало сущность разногласий в подходах к подготовке будущего императора.

Императрица дала эту статью Гримму для прочтения. Не понимания по-русски, Гримм попросил перевести письмо секретаря Ф.А.Оома, который старался смягчить выражения, а слушавший его Гримм желчно смеялся. Возможно, письмо Герцена оказало влияние на императрицу, и обучения наследника решено было организовать на европейский лад.

17 августа 1859г. Никса написал в своем дневнике: "Мы уже несколько дней в Царском. Снова принялся за работу, и с охотою. 8 сентября, этот день близок. Трудно мое призвание, особенно в минуту столь тяжелую, во время решения вопроса, жизненного для Отечества нашего. Трудно Папа работать; надо ему всем помогать, надеюсь, что буду в состоянии к тому".

Источник: книга "Несостоявшийся император"

Юность

Совершеннолетие

Российские наследники престола дважды отмечали совершеннолетие: юридическое, в 16 лет, и фактическое, в 21 год.

Юридическое совершеннолетие было связано с торжественным введением великого князя в ранг наследника, когда в кругу близких и официальных лиц приносил две присяги, гражданскую и военную, на верность царю и Отечеству.

Члены царского дома приносили присягу в верности государю и Отечеству, основываясь на законоположении об императорской фамилии 1797г. В свое время такую присягу произнес Александр II. Суть её наиболее точно изложил М.М.Сперанский, видный государственный деятель, который по поручению Николая I подготовил великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра II, к этому важному акту. Присяга состояла из двух частей, одна из них вошла в общую присягу подданства, а другая посвящалась наследию престола и была вызвана тем, что до 1797г. в российском законодательстве отсутствовал твердый закон о порядке престолонаследия. Приносящий присягу давал обязательство в соблюдении правил наследования императорской власти и фамильного распорядка, установленных законом 1797г. В этом Сперанский видел укрепление закона, ибо только совесть и Божий суд могли обязать самодержца не нарушать его. "Присяга есть акт совести и религии, - так определи её суть Сперанский, - коими клянущийся призывает Бога во свидетели искренности его обещания и подвергает себя Его гневу и мести в случаи нарушения".

8 сентября 1859г. наследнику Николаю Александровичу исполнилось 16 лет, и в этот день в Зимнем дворце по определенному церемониалу в присутствии императорской семьи, двора и гостей принес установленные для наследника присяги - сначала гражданскую, а потом военную. Вот некоторые подробности этого церемониала, описанные в газете "Русский инвалид" за 10 сентября 1859г.: "В три четверти второго пополудни Князь Орлов, Князь Меншиков, граф Блудов вошли в придворную церковь, принеся из бриллиантовой залы Императорские регалии на парчовых подушках: князь Орлов нес корону, князь Меншиков - державу, а граф Блудов - скипетр. При каждом из них были по два ассистента из вторых чинов Двора, а перед регалиями шли гоф-фурьеры, два церемониймейстера и два обер-церемониймейстера. Когда регалии были положены на стол, стоявший направо от иконостаса, двери церкви были открыты для дипломатического корпуса(во главе которого шел посол Его Величества Императора Французов), для членов Государственного Совета, министров и проч., которые и стали налево по сю сторону решетки, там же стали дамы дипломатического корпуса и дамы, имеющие приезд ко Двору. Министр Двора доложил Государю Императору, что все готово к церемонии.

В два часа митрополит с членами Святейшего Синода и придворного духовенства вышел с крестом и святою водою к главной церковной двери и встретил их Императорских Величеств, которые в порядке, указанном в церемониале, прибыли из внутренних своих комнат. Государь Император и государыня Императрица стояли направо за решеткою. Императрица стояла по правую руку Его Величества. Юная княжна Мария Александровна стояла подле своей августейшей родительницы, на которой была императорская мантия, поддерживаемая тремя пажами. Император был в казачьем мундире. По левую руку Императора, у железной решетки, стояли великие княгини: Александра Иосифовна, Александра Петрова, Ольга Федоровна, Елена Павловна и Екатерина Михайловна. По середине, у открытой двери решетки, стал Наследник Цесаревич в голубом мундире атамана казачьих войск. По левую руку его стали великие князья: Александр Александрович, Владимир Александрович и Алексей Александрович; Константин Николаевич, Николай Николаевич и Михаил Николаевич, герцог Георг Мекленбург-Стрелецкий, князья Романовские, герцоги Лейхтенбергские Николай Максимилианович, Евгений Максимилианович и принц Александр Гессенский. Перед решеткою, напротив их Величеств, близ стола регалий, стали князь Орлов, князь Меншиков и граф Блудов. Позади наследника Цесаревича стал министр Двора граф Адлерберг и обер-гофмаршал граф Шувалов. Лица, не имеющие входа в церковь, остались в ближайших залах.

Божественная служба началась, как только Их Величества встали на места. В три четверти третьего Государь Император подошел к Наследнику и подвел его к аналою, на котором находились крест и Святое Евангилие. Митрополит подал Цесаревичу текст присяги, который великий князь держал в левой руке, и, подняв правую, произнес следующие слова общегосударственной присяги: "Во имя Всемогущего Бога и перед Святым Его Евангелием клянусь и обязуюсь служить верно и честно Его Императорскому Величестве Всемилостивейшему Государю Моему и Родителю, повиноваться ему во всем, не щадя жизни до последней капли крови; ограждать и защищать всем моим разумом, силою и средствами все права и преимущества самодержавия, могущества и владычества Его Императорского Величества в силу законов, как ныне существующих, так и впредь установиться могущих, содействуя во всем, что может касаться до верной службы Его Императорскому Величеству до пользы Государства, в звании Наследника Всероссийского Престола и соединенных с ним тронов Царства Польского и Великого Герцогства Финляндского. Обязуюсь и клянусь поддерживать порядок престолонаследия и фамильные узаконения, установленные основными законами Империи во всей их силе и неприкосновенности, дабы Я мог отдать в этом отчет перед Богом и на страшном Его суде. Боже Отче и Царю царей! Наставь, провести и направь меня на великом поприще предстоящей мне службы; да сопутствует мне мудрость, восседающая на Престоле Твоем; ниспошли мне святых Твоих с небесных высот, дабы Я понял, что угодно перед очами Твоими и что справедливо по закону Твоему. В руце Твоей да будет сердце мое. Аминь!".

Митрополит после произнесения присяги пригласил его Высочество подписать её, и Наследник подписал присягу на том столе, где лежали регалии: потом он бросился в объятья Государя Императора, который долго держал его на груди своей. Все были тронуты до глубины души; но чувство ещё более усилилось, когда Цесаревич, подойдя к Императрице, склонился и поцеловал руку своей родительницы. Ея Величество с живостью обняла своего возлюбленного сына, который ещё вчера был отроком, а сегодня совершил первый долг мужа на открытом царственном поприще со всеми его величиями и ответственностью. Все сердца Соединились в эту минуту во всеобщей молитве о будущности великого князя. В это время все колокола столицы наполнили воздух своим звоном и раздались пушечные выстрелы."

Присутствовавшая при этой церемонии, Е.А.Нарышкина позднее вспоминала: "Церемония была торжественная и умилительная. Молодой и красивый великий князь произнес слова присяги сначала дрожащим от волнения голосом, и чувствовалось его проникновение всей важностью своего великого призвания".

По окончании молебна члены Святейшего Синода принесли поздравления их императорским Величествам и его высочеству наследнику Цесаревичу, принявший также поздравления членов императорской фамилии. Митрополит поднес Государю образ, освященный во время молебна.

По окончании церемониала государственные регалии были возвращены в том же порядке, как и принесены.

Наследник стал по левую руку государя Императора, и шествие из церкви, направилось в Георгиевский зал, на указанные церемониймейстерами места.

Императрица взошла на ступени трона, Император встал на первых ступенях. У трона, под знаменем лейб-гвардии Атаманского полка, Цесаревич был приведен к общей воинской присяге на верность службы государю и Отчеству. Протопресвитер Бажанов, стоявший по левую руку от Императора, прочел следующий текст присяги, повторяемый наследником Цесаревичем: "Обязуюсь пред Всемогущим Богом Государю Моему и Родителю по всем военным узаконениям; служить ему верно и повиноваться беспрекословно. Клянусь отказывать врагам Его Императорского Величества и врагам Государства мужественное и твердое сопротивление, не щадя крови и живота своего: в открытом поле или крепостях, на сухом пути или на море, осадах и штурмах и во всех случайностях войны без исключения. Обещаюсь открывать все, что услышу или увижу противного Его Императорскому Величеству, его войскам, его подданным и выгодам Государства; защищать и ограждать их во всех обстоятельствах по совести моей и по разуму с такою же верностью, как Я предан чести и жизни. Обещаю вести себя, во всяком случае, как следует человеку честному и покорному, мужественному и неустрашимому воину, в чем да поможет Мне Бог!"

После произнесения присяги перед императором прошли знаменосцы. Затем, под звуки труб, шествие возобновилось до возвращения императорской фамилии во внутренние покои, где их величества и наследник цесаревич принимали поздравления членов Государственного совета, министров, сенаторов, первых и вторых чинов Двора, генерал-адъютантов, свиты Его Величества, генералов и флигель-адъютантов, стаст-секретарей, штаб и обер-офицеров, санкт-петербургского городского главы и первостатейных купцов.

Торжественный момент принесения присяги запечатлел художник Г.П.Виллевальде, изобразивший на своем холсте наследника, императора Александра II, императрицу Марию Александровну, великих князей и княжон, первых чинов двора, свиты и дипломатический корпус.

Акт присяги с подписью цесаревича был вручен министру иностранных дел князю Горчакову для хранения в государственных архивах. Принесение присяги наследником являлось событием государственной важности, о котором издавался Высочайший манифест:

"Божиею милостию мы, Александр Вторый,
Император и Самодержец всероссийский, Царь польский,
Великий князь финляндский и проч., и проч., и проч.

За шестнадцать пред сим лет, 8-го Сентября, в день столь достопамятный в летописях России поражением полчищ Мамая, Господу Богу, искони ей благодеющему, угодно было даровать Нам Первенца - Сына, Великого Князя - ныне Государя Наследника Цесаревича - Николая Александровича. Радостно было принято тогда счастливое это событие Блаженной памяти Родителем Нашим и всеми сословиями Империи.

Хранимый Всеблагим Провидением, воспитанный нами в неуклонном следовании правилам церкви Православной, в теплой любви к Отечеству, в сознании Своего долга, Его Императорское Высочество достиг в текущем году установленного основными законами нашими совершеннолетия и, по принесении сего числа Всевышнему благодарственного молебствия, торжественно, в присутствии Нашем произнес присягу на служении Нам и государству.

Возвещая о сем любезно-верным Нашим подданным, Мы призываем их к усердной, общей с Нами молитве: да вознесутся обеты юной души Цесаревича к Престолу Всемогущего! Да услышит их Сердцеведец и осенит Его благословением свыше! Да ведет Его на предлежащем Ему великом и трудном поприще путем правым и неприкосновенным, разум Его озарит мудростию, сердце украсит добродетелями, дух же исполнит мужества и силы к подъятию бремени, некогда Его ожидающего!

Дан в С.-Петербурге в 8-й день Сентября, в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот пятьдесят девятое, Царствования же Нашего в пятое.

На подлинном, Собственною Его Императорского Величества рукою, подписано:
Александр.
С.-Петербург, 8-го Сентября 1859 года."

В день совершеннолетия Николай Александрович, состоявший в чине капитана и ротмистра, был назначен флигель-адъютантом его императорского величества, а прусский король назначил его шефом 1-го прусского пехотного полка.

На следующий день наследник принимал иностранных послов и посланников, вручивших ему ордена по случаю совершеннолетия: французский - Почетного Легиона; австрийский - Св.Стефана; бельгийский - Леопольда; датский - белого Слона; и саксонский - Королевского Дома.

К этому приему его подготовил старший советник Министерства иностранных дел барон Александр Генрихович Жомини, разъяснивший ему современное положение Дворов и отношение их к России, что дало Цесаревичу возможность поразить дипломатов основательным знакомством с внешней политикой и с особым устройством каждого Двора и его страны.

Теперь Николай Александрович получил отдельные апартаменты в той части Зимнего дворца, которая отделяется от главного здания узким проездом с Дворцовой площади к набережной Невы и известна под названием Шепелевского дворца. Апартаменты наследника состояли из трех комнат, весьма скромно обставленных, посреди была большая гостиная, направо - кабинет, а налево - спальня. Их устройством и отделкой с любовью занималась императрица.

Рядом с покоями наследника было отведено помещение для его воспитателя полковника Дмитрия Борисовича(он же - Оттон Борисович) Рихтера. Заслуженный кавказский офицер, блистательно окончивший Пажеский корпус, любимый товарищами и всеми уважаемый, Рихтер стал ближайшим лицом к цесаревичу. Заняв такое исключительное положение, он остался, каким был, все так же ровен и приветлив с окружающими. Его несомненные высокие качества, благородство, возвышенный образ мыслей и сердечная теплота привлекли к нему симпатию и любовь воспитанника. Его мать - русская казачка, и Россия ему была не чужда. Д.Б.Рихтер неотлучно находился при цесаревиче и делил с ним часы его досуга, он стал, скорее, его страшим товарищем, а не гувернером.

7 сентября 1858г. Никса записал в своем дневнике: "Вчера перешел к Д.Б. Первый шаг от детства к отрочеству сделан, и я надеюсь, что ожидаемые последствия сбудутся. До сих пор все идет хорошо, мы друг друга понимаем и взаимно помогаем. Д.Б. сделал мне справедливое замечание, что я должен бороться с тремя недостатками: недостатком деликатности, строгостью в суждениях о других и со снисходительностью к себе самому.".

Кроме полковника Рихтера ещё одним близким к наследнику лицом стал секретарь Федоров Адольфович Оом. Этот человек, носивший голландское имя, был тесно связан с такими выдающимися людьми, как адмирал Ф.П.Литке, А.Н.Оленин, И.А.Крылов. Его мать заслужила себе почетную известность в ведомстве императрицы Марии. "В этом человеке, если хотите, мелочном и тщеславном, было много положительных достоинств, его недостатки исчезают перед несомненными его заслугами и перед качествами его честного и благородного характера...Цесаревич Николай сумел его оценить, и нет человека преданнее его памяти, чем Ф.А.Оом".

Мария Александровна занималась светским воспитанием сына, приглашая его на вечера в свою гостиную, где он встречался с государственными людьми и придворными, писателями и учеными, усваивал обычаи двора, умение вести разговор и держаться в обществе. Эти светские собрания, на которых играли в салонные игры(petits jeux), заменили Никсе игры со сверстниками по воскресеньям, они продолжались у младших братьев, но там он больше не появлялся, предпочитая проводить вечера в кругу взрослых, в гостиной матери. По замечанию Зиновьева, он был очень доволен тем, что с ним обращаются уже как с возмужалым юношей.

Никса усвоил с детства, что его грядущее предназначение - управлять Россией - требует основательных знаний и навыков. Будущий литератор К.Головин считал, что "Цесаревич очень вдумчив и, кажется, очень озабочен своей будущей ролью".

Вступив в юношеский возраст и осознав всю свою ответственность, Николай Александрович оказался внутренне подготовлен к серьёзной учебе.

Источник: книга "Несостоявшийся император"

Наставник наследника граф Строганов и его образовательная программа

Поставить образование наследника на высокий уровень поручили графу Сергею Григорьевичу Строганову (1794-1882). "Это было по наружности сухой, большого роста, с небольшими седыми бакенбардами старик, всегда ходивший опираясь на палку, с виду всегда полунасмешливый и холодный, но на самом деле между его наружностью и его личностью был существенный расклад в том, что этот человек очень редко бывал холодным, а насмешливым бывал только кстати."

Это был блестяще образованный аристократ, учившийся в университетах Германии и Франции, объехавший "весь мир" и перечитавший библиотеки книг. При дворе он заслуженно считал одним из самых знающих людей, а император Николай I не раз уважительно называл его "теоретиком".

Вполне очевидно, что это была фигура компромиссная, в какой-то мере удовлетворившая обе стороны: и либеральную, и консервативную.

Ранее Строганов был попечителем Московского учебнкого округа, а затем московским генерал-губернатором.

Служить престолу и Отечеству он считал священным долгом и служил им, не щадя своих сил, но никогда не поступался ни своим достоинством, ни своими убеждениями, которые он высказывал и тогда, когда они расходились с мнениями, преобладавшими в высших правительственных кругах. В этом смысле он был едва ли не единственным в свое время вельможей - не царедворцем в России.

Призвание свое он понял именно так, как представляли его и родители цесаревича: завершить образование наследника и воспитать в нем будущего государя России, достойного занимать престол своих предков. Строганов посвятил этому призванию всю свою энергию, знания и опыт, поскольку он был убежден в том, что будущее России в значительной мере станет зависеть от личности и характера русского царя.

8 сентября 1859г. граф Строганов назначается воспитателем Наследника Николая Александровича. Он занялся подготовкой учебной программы, в которой, пройдя на компромисс, он соединил предметы военного и гражданского курсов.

В шестнадцатилетнем возрасте цесаревич по развитию соответствовал поступавшим тогда в студенты. Учитывая это и ценя его редкое, блистательное дарование, граф Строганов составил для наследника своеобразный университетский курс из нескольких наук юридического и филологического факультетов и Военной академии Генерального штаба.

К преподаванию этих наук пригласили университетских профессоров из Санкт-Петербурга, Москвы, Киева, а также из Духовной академии: И.Е.Андреевского, Ф.И.Буслаева, С.М.Соловьева, М.М.Стасюлевича, Б.И.Чичерина, А.И.Чивилева, М.И.Драгомирова, Н.Х.Бунге. Эти выдающиеся научные умы своего времени преподавали наследнику право, политическую экономику, историю и словесность. Все они относились к преподаванию с особой ответственностью, считая нужным не просто сообщать воспитаннику необходимые сведения, но научить его размышлять, анализировать, применять знания на практике. "Вокруг Цесаревича образовался круг людей развитых и содержательных, прилив лучших сил к Наследнику престола обуславливался влиянием и взглядами графа Строганова".

Все учителя восторженно отзывались о своем питомце, заявляя, что за всю их преподавательскую практику у них не было более способного ученика. Учителя видели в нем исключительно умного, человечного и благородного юношу, способного облагодетельствовать возглавляемую им страну.

Историк С.М.Соловьев говорил, что если бы из Московского университета раз в десять лет выходил один студент с познаниями русской истории, какие имел цесаревич, то он считал бы свое призвание исполненным. Выдающийся юрист Борис Николаевич Чичерин, состоявший при наследнике преподавателем государственного права, в своих воспоминаниях так отзывается о Николая Александровиче: "Цесаревич произвел на меня самое выгодное впечатление. Высокий, стройный, красивый, при этом умный, живой и приветливый, он мог очаровать и привязать к себе всех, кто к нему подходил".

Строгий на похвалы Чичерин считал, что государственная практика и жизненный опыт могли превратить наследника в гения.

Профессор Московского университета А.И.Чилев так характеризует своего ученика: "Наследник Николай Александрович умен, способен к труду мысли, но слишком мягок сердцем. Может быть, с летами и опытом он немного окрепнет, что ему необходимо, ибо его ожидает бурная будущность."

"Развитие его, как всегда замечали, в умственном отношении замечательное...Главной причиной этого изумительного развития была, разумеется, его даровитость, соединенная с тонким умом и очень восприимчивой натурой. Кроме того, он умел слушать, а эта способность столь же ценная и редкая, как даровитость".

Ф.И.Буслаев считал "дарование" Николая Александровича "редкими, блистательными".

Граф Строганов составил, а император утвердил программу учебных занятий цесаревича за 1860г. В течении этого года Наследник должен был закончить свое среднее образование, чтобы со следующего года перейти к образованию высшему. При этом программе полагалось по три лекции в неделю Закона Божия, словесности русской, французской и немецкой, математики, всеобщей и русской истории, а также по две лекции тактики, химии и механики. Кроме того, раз в неделю полагался урок музыки, но Никса предпочитал играть не на фортепьяно, а на cornet a pistons (корнет-а-пистон).

Источник: книга "Несостоявшийся император"

Уроки словесности с Ф.И.Буслаевым
Для преподавания наследнику русского языка и словесности граф Строганов пригласил ставшего уже знаменитым профессором Московского университета Ф.И.Буслаева.

С Федором Ивановичем Буслаевым у Николая Александровича сложились особенно теплые отношения, полюбились ему и сам предмет, и личность его преподавателя.

11 ноября 1859г., уведомляя Ф.И.Буслаева о его назначении преподавателем русской словесности к цесаревичу, Строганов писал: "Высоко ценя ученые труду ваши, я нашел полезным пригласить вас для преподавания Его Высочеству Государю Наследнику истории русской словесности, в том её значении, как она служит выражением духовных интересов народа, и имел счастье повергать сие на усмотрение Государя Императора, на что и последовало высочайшее Его Величества соизволение. Во исполнение высочайшей воли, сообщено о новом назначении вашем министру народного просвещения.

Извещая о сем, прошу вас, милостивый государь, о составлении по сему предмету программы в том виде, как вы предполагаете вести занятия с Наследником, имея в виду годовой срок и лекции по три раза в неделю.

Мне кажется, Ф.И., что главное внимание должно быть обращено на приучение воспитанника к самодеятельности, знамя его с бытом и умственным развитием России в истории её литературы; но надо не терять из вида необходимость упражнять Наследника в письменных занятиях, в передаче словесно, отчетливо всего пройденного вами, одним словом, приучать его к труду. Впрочем, при вашей опытности мне нечего останавливаться на этих подробностях".

В своем письме граф привел перечень сочинений, уже прочитанных Николаем Александровичем вместе с В.И.Классовским:

Его Высочество Наследник Цесаревич кроме пройденных статей из стилистики и теории поэзии, кроме упражнений в собственных сочинениях, переводах и т.д. читал с преподавателем Классовским:
1) Хераскова две песни из "Россияды" и "Владимира", отрывки из "Камда и Гармонии".
2) Фонвизина: "Недоросль", "Калисфен".
3) Кострова: 1-я рапсодия "Илиады".
4) М.Н.Муравьева отрывок из "Аскольда", "В царстве мертвых".
5) Екатерины II: "Февей", "Хлор".
6) Дмитриева: "Ермак", "Причудница", "Воздушная башня".
7) Карамзина: "Боригольм" и несколько "Писем русского путешественника".
8) Гнедича: две рапсодии "Илиады".
9) Жуковского: несколько рапсодий "Одиссеи", "Наль и Дамаянти", 2-я песнь "Энеиды", отрывок из "Мессиалы", Клопштока, "Орлеанская дева"
10) Пушкина: "Борис Годунов", "Полтава", "Медный всадник", "Скупой рыцарь", отрывки из "Евгения Онегина" и "Кавказского пленника", "Путешествия в Арзрум", открывки из "Записок", "Гробовщик", "Капитанская дочка", "Дубровский".
11) Грибоедова: "Горе от ума"
12) Лермонтова: "Герой нашего времени".
13) Гоголя: отрывки из "Мертвых душ", "Тарас Бульба", "Шинель".
14) Тургенева: "Бирюк", "Бежин луг".
15) Григоровича: "Антон-горемыка".
16) Мельникова: "Поярков", "Красильниковы".
17) Несколько песен из "Божественной комедии" Данте в переводе Мина.

Для практического знакомства с древним языком читаны:
I - Проповедь Луи Жидяты (по истор. хрест. Галахова)
II - Отрывок из проповеди Иллариона (по истор. хрест. Галахова)
III - Отрывок из проповеди Иоанна Болгарского (о частях речи), по изд. Калайдовича.
IV - Сазаво-Эмаусского евангелия (по изданию Ганки).
V - Остромирова евангелия (по изданию Ганки).
VI - Супрасльской рукописи (по изданию Миклошича).
VII - Святослава Изборника (по изданию Буслаева).
VIII - Русской Правды (по изданию Калачева).
IX - Несторовой летописи (по Лавреньтьевскому списку).
X - Несколько народных сказок (по историч.хрестом. Глахова).
XI - Письмо царя Алексея Михайловича к Никону (по изданию Бартенева).

Кроме того, Наследник занимался переложением некоторых "псалмов" и "Соломоновых притчей" на современный русский язык.

В этот перечень не вошли книги, прочитанные Николаем Александровичем с Я.К.Гротом в продолжении пяти лет и с Гончаровым в течении 7 месяцев.

Граф Строганов не случайно избрал Ф.И.Буслаева в качестве преподавателя словесности для цесаревича: он был хорошо с ним знаком. Летом 1839г. Строганов пригласил Буслаева в Италию преподавать его детям русскую историю и словесность. Федор Иванович пробыл в Италии два года, усердно занимаясь археологией, историей искусства и итальянской литературы. Он стал знатоком Рима и итальянской культуры. Ф.И.Буслаев являлся одним из лучших профессоров, и как все лучшие профессора того времени, он никогда не был узким специалистом.

Уроки русской словесности с Ф.И.Буслаевым продолжались всего год, но они очень полюбились наследнику, затронули его за живое. К лекциям Буслаева, известного знатока русской словесности, наследник был прекрасно подготовлен своими преподавателями Я.К.Гротом, И.А.Гончаровым и В.И.Классовским. Двенадцатилетний мальчик он уж упражнялся под руководством Грота в чтении на древнем церковно-славянском языке Остромирова Евангелия и Несторовой летописи, знал наизусть много стихотворений Пушкина, Лермонтова, Журовского и Крылова.

27 декабря 1859г. Ф.И.Буслаев получил от графа Строганова следующие уведомление

Ф.И. Ваша первая лекция будет завтра в 12 часов.
Приходите ко мне в 1/2 двенадцатого, чтобы вместе поехать во дворец.
В форменном фраке, белый галстук и крест.
До свидания. Граф Строганов.

На следующий день Ф.И.Буслаев отправился во дворец: "Цесаревич занимал в бельэтаже небольшую часть эрмитажного корпуса с той его стороны, где отделяется он от Зимнего дворца узким проездом с Дворцовой площади к набережной Невы. Вход в апартаменты цесаревича был именно с того проезда. Надобно из швейцарской подняться по лестнице, чтобы сначала очутиться в небольшой и темноватой прихожей или передней. Кроме входа с лестницы в этой комнате ещё три двери: налево, в здание или внутренние покои, а также крытую, висячую над тем проездом галерею, которой эрмитажный корпус соединяется с Зимним дворцом; прямо от входа в коридор, направо в приемные комнаты Цесаревича, с окнами на Дворцовую площадь, сначала в залу и потом направо же в кабинет. В нем-то и читали профессора свои лекции государю наследнику за длинным кабинетным столом, приставленным узкой стороной к окну. Цесаревич сидел спиной к зале, а профессор, против него, спиною к глухой стене, вдоль короткой шел широкий шкаф с книгами, вышиной аршина в два. Лекции я читал в самый ранний час, с которого ежедневно начинались занятия цесаревича, именно с девяти до десяти, по вторникам, четвергам и субботам...".

Буслаев считал своим долгом предложить наследнику из своей науки то, что требуется знать будущему царю России: "Основным принципом преподанного мною курса была идея о великом призвании, для которого готовил себя мой слушатель...".

"Теперь не только моя скромная аудитория, - писал он, - но целые факультеты с придачею военной академии сосредотачиваются около одной особы, предлагая необходимые результаты разнообразных знаний для беспримерного в нашей истории самого полного и многостороннего образования будущего Царя русской земли".

Буслаев вспоминал: "Никогда не забуду, с каким наслаждением читал я ему об Остромировом Евангелии, об Изборнике Святослововом и о великолепных миниатюрах Сийского Еванггелия по драгоценным рукописям, которые были доставляемы нам для лекций из петербургской Публичной библиотеки, московского Синодальной и с далекого Севера, из Сийского монастыря".

Вдохновенная речь профессора глубоко запала в душу любознательного ученика и оставила в ней прочный, неизгладимый след. Чтение дополнялось и пояснялось критическим разбором прочитанного.

Полюбив науку, цесаревич полюбил и те памятники древней русской письменности, на которых она основана. Он пристрастился к ним до такой степени, что сам стал их собирать и составил из них целую библиотеку. Он вполне изучил и освоил их, так как они отвечали его любви к России и русской старине, проявившейся у него с детских лет.

Летом 1860г. Никсу отправили в Либаву для морских купаний. В его свите были граф Строганов, флигель-адъютант О.Б.Рихтер, Ф.А.Оом и лейб-медик Н.А.Шестов. Купаясь в море два раза в день (утром и вечером), цесаревич научился плавать и вскоре достиг в этом искусстве больших успехов. Он осматривал местные достопримечательности, посещал городские учреждения - больницу, приют для бедных детей, училище, где сам производил ученикам экзамены по русскому языку и русской истории; музей, в котором в числе исторических экспонатов хранились ботфорты шведского короля Карла XII...

Утренние часы Николай Александрович проводил у себя в комнатах, повторяя с учителями пройденное зимой и весной, а после занятий любил читать вслух своим спутникам сзятые с собой лекции Буслаева. Он читал их с профессорской интонацией и с внушительными паузами, будто с кафедры университетской аудитории. "И как это было хорошо, - писал граф Строганов в письме к Буслаеву, - совсем по-студенчески! Студенты любят изображать из себя своих преподавателей и мечтать об ожидающей их профессуре".

Источник: книга "Несостоявшийся император"

Маневры альпийских стрелков в окрестностях Ниццы в присутствии великого князя Николая Александровича

Николай и Александр

Роковая случайность

Великий князь Николай Александрович, одаренный от природы прекрасными умственными способностями, был довольно слаб физически. Для укрепления здоровья ему назначали занятия в гимнастическом зале, уроки танцев и верховой езды. Великие князья часто ездили на скачки и сами устраивали их между собой на Царскосельском ипподроме.

Однажды, участвуя в скачках, Николай Александрович должен был скакать на кровном английском жеребце. Графу Строганову не нравился этот вид забав, и он попросил императора запретить наследнику участие в скачках, так как это упражнение далеко не безопасное. Александр II был великолепным наездником, его легкая фигура, сидящая идеально прямо на какой-нибудь из его любимых лошадей, - представлялись хоть и не очень могучей, но, несомненно весьма воинственной. Он не замечал в сыне слабого от природы телосложения. "Il est trop effemine"("Он слишком изнежен"), - говорил он про сына, а потому, не разделял опасений попечителя, сказал, что скачки могут быть только полезны Наследнику, развивая его силы и придавая ему бодрости и смелости в борьбе с препятствиями. Обычно во время уроков верховой езды, император, тоже верхом, ехал позади сына, чтобы тот чувствовал себя в седле самостоятельно и, одновременно, чтобы удобно было следить за его посадкой, - и именно в эти минуты мальчик чувствовал себя беспомощным как никогда. Так было и на этот раз. Скачка состоялась, но в самом её начале Николай Александрович упал навзничь и ударился спиной о землю. Цесаревич сам не знал, как это вышло, у него закружилась голова, его туловище вдруг наклонилось влево, рука сделала какое-то стремительное движение, словно пытаясь что-то оттолкнуть, лошадь пришла в замешательство, споткнулась, и мальчик рухнул на землю. И сразу же - боль в спине, вначале едва ощутимая, кружок испуганных лиц, смотрящих на него сверху вниз. Однако он не потерял сознание, сам встал на ноги и успокоил встревоженную императрицу, сказав ей, что не чувствует никакой боли и вообще никаких последствий падения, но по возвращению во дворец он почувствовал себя плохо и должен был лечь в постель.

Ф.И.Буслаев так вспоминает об этом случае: "Однажды в августе месяце прихожу я читать лекцию Государю Наследнику. Мне говорят, что он болен и ещё не выходил из спальной. Я отправился к графу Строганову, который, приезжал в Царское Село, помещался тут же, в нижнем этаже дворца. Он говорит, что случилось большая беда. Вчера, вместе с Государем, Цесаревич выехал верхом на скаковой круг и, не знаю, при каких обстоятельствах, упал с лошади навзничь. Боялись, не повредил ли он себе спину, но опасения, по свидетельству врачей, оказались напрасны".

Произведенный медицинский осмотр не обнаружил существенных повреждений, и через два дня цесаревич смог возобновить прерванные несчастным случаем учебные занятия. Но во внешности его произошла большая перемена, поразившая Буслаева: "Он показался мне в этот раз совсем не тем, чем был всего три дня тому назад. Всегда бодрый, ясный и веселый, теперь он как-то отуманился, будто утомился от непосильной устали, будто изнемог от тяжелой болезни. Так было мне грустно и жалко! Моя лекция развлекала его, и, прощаясь со мною, он приветливо улыбнулся. Через несколько дней здоровье цесаревича вполне восстановилось и все приняло обычный порядок, будто ни в чем не бывало".

Впоследствии врачи считали, что болезнь и преждевременная кончина цесаревича были следствием его падения с лошади.

Хотя была и другая версия его болезни, так, например, фрейлина Высочайшего двора Мария Александровна Паткуль(урожд. маркиза де Траверсе) писала, что: "...Не это падение унесло преждевременно в могилу это юное милое существо, а спустя три или четыре года, пробуя силы свои с принцем Лейхтенбергским, он так сильно ударился об угол мраморного стола, что если бы его не поддержали, то он упал бы".

Её муж Александр Паткуль был в этот день дежурным при государе в Зимнем дворце, и как раз в это самое время он вошел в зал, где играли их высочества. Он увидел, что наследник бледен и даже не может подняться с места. Узнав от великого князя Александра Александровича все подробности происшедшего, Паткуль посоветовал графу Строганову немедленно послать за доктором, так как на такой серьезный ушиб, как ушиб позвоночника, необходимо обратить внимание. Но, по-видимому, граф не считал ушиб серьезным, напротив, он старался пристыдить наследника, назвав его неженкой, которому при пустом толчке делается дурно до слез. Вечером А.Паткуль рассказал о происшедшем жене и с возмущением добавил: "Вот как берегут Наследника русского престола!".

Судя по грустным последствиям, ни в том, ни в другом случае никаких мер принято не было

Далее М.А.Паткуль писала: "На ближайших к нему точно какое-то затмение нашло, никто не замечал, что с этого времени великий князь худел, бледнел, одним словом, угасал. Он под конец не мог даже выпрямиться, а ходил немного сгорбленным. Но и тут упрекали его, что он ходит стариком. Всего обиднее то, что не верили его страданиям, пока, наконец, не прозрели и не убедились в ужасной истине, но, увы, тогда было уже поздно".

Источник: книга "Несостоявшийся император"

Александр III пишет:

цитата:

Николай и Александр

Интересно получилось! Особенно на этой фотографии Александра нравится...